Клавесин – инструмент той эпохи, когда люди носили парики и пышные платья. Но сегодня говорим с леди, которая, хоть и не ездит на карете, все же, чувствует этот инструмент так, словно она родом из Барокко.
Наталия Сикорская. Играет на клавесине, настраивает его и изучает историю клавесинной музыки. Она – настоящий клавесинный эксперт. А недавно выиграла престижный Международный конкурс клавесинистов имени Ванды Ландовской в Италии. Искренне поздравляем с победой и интересуемся особенностями творчества клавесинной Мастерицы.
Музыкант.укр: Расскажите, как бы Вы охарактеризовали дух и энергетику старинной клавесинной музыки? В чем ее очарование, в чем “кайф” такой музыки?
Наталия Сикорская: Мне кажется, что музыка, написанная для клавесина, не укладывается в какую-то одну единственную концепцию.
В клавесинной музыке отразилась изменчивая и неоднородная музыкальная вселенная, полная исканий, открытий, экспериментов, смелых идей. Обязаны вспомнить, что для клавесина писали музыку на протяжении, минимум, двух столетий. И художественные представления мастеров были очень разными, обусловлены совсем непохожими контекстами и обстоятельствами жизни. Поэтому описать концепцию клавесинной музыки в одном утверждении невозможно.
Но главное – чтобы слух, “испорченный” децибелами современности, привык к клавесинному звуку.
Хочу еще добавить, что исполнение музыки семнадцатого-восемнадцатого веков предусматривает большую маневренность исполнительских решений и приемов (я осознано не использую слово «импровизационность»). Такая инвариантность для каждого создает предчувствие "скачка в неизвестное".
Природа клавесинного звука позволяет, в некотором смысле, “играться” с фактурой, к тому же, можно использовать возможности разных регистров. Помните исторический анекдот о том, как у Паганини рвались струны, а он продолжал играть? Вообще-то – это абсолютно барокковая идея. Если знаешь инструмент и возможности музыкальной материи, то при острой необходимости можешь заиграть, даже, если плектры твердеют от холода или ломаются, а струны рвутся или расстраиваются от температуры и влаги.
Музыкант.укр: Есть ли у Вас любимые клавесинисты? Кто? Кого бы Вы рекомендовали послушать?
Наталия Сикорская: Это непростой вопрос, так как мои вкусы очень подвижны. Сегодня – это одни фигуры, а вчера и позавчера были другие. Нынче регистрируем очередное “крещендо” клавесинных виртуозов, нас теперь очень много в мире. Вот недавно, например, меня покорило искусство одной французской клавесинистки, Виолен Кошар. В мире клавесинной игры двадцатого века такой персоной был, безусловно, Густав Леонхардт. Хочется назвать много имен, но я не люблю списков. Кому захочется, тот сейчас одним кликом найдет миллион ссылок. Скотт Росс. Пьер Антай. Роберт Хилл.
Музыкант.укр: Существует ли для Вас какая-то особенно близкая клавесинная музыка? Возможно, это определенный период, возможно, французская или итальянская музыка, или, может, определенный композитор либо конкретные сочинения?
Наталия Сикорская: Можно было бы сказать, что мне более близки сочинения, генетически связанные с итальянской ренессансной и раннебарочной культурой. Это так, если бы не было на свете ансамблевой музыки Иоганна Себастьяна Баха (включая концертные формы). В ней есть ощущение Семьи. Только с музыкантами “одной группы крови” можно ее играть. Пару раз в жизни мне повезло. Но это редкое везение и совпадение многих обстоятельств. Поэтому я не особенно рассчитываю на повторение.
Музыкант.укр: На каких инструментах Вы играете? Насколько сложная ситуация с необходимыми для исполнениями клавесинами в Украине?
Наталия Сикорская: Только с две тысячи одиннадцатого играю на собственном мастеровом клавесине – копии двух-мануального клавесина Иоганна Рюккерса тысяча шестьсот двенадцатого года. До этого более десяти лет пользовалась возможностями, чтобы поиграть на консерваторском инструменте, уезжала за границу на мастер-классы, искала разные возможности. А в большинстве случаев, как и все постсоветские клавесинисты, еще с девяносто седьмого года была счастлива осваивать репертуар на двух фальш-моделях клавесинов фирмы Линдхольм.
В принципе, по афишам наших немногочисленных концертных залов видно, что ситуация с клавесинами у нас действительно не очень оптимистичная. А иногда это еще и слышно. Пять-шесть инструментов, отвечающих условным стандартам, находятся в частной собственности клавесинистов, которые на них и играют по возможности, по случаю приглашения их в программы концертных организаций.
Есть хороший инструмент в Харьковской филармонии. При надлежащем уходе, и клавесин в Национальном доме органной и камерной музыки был бы очень хорош. Но клавесинов класса инструментов Брюса Кеннеди (признанный мировой лидер изготовления копий клавесинов) в Украине до сих пор не было.
Никогда не могла спокойно работать на расстроенных инструментах, с нерабочей механикой. Для клавесиниста этот вопрос решается проще, нежели для пианиста. Пятнадцать-двадцать минут перед занятиями, – и будет порядок. О каких художественных категориях можно думать в звуковысотном и тембровом хаосе?
Если бы кто-то хотел по-настоящему развивать эту специализацию, то были бы нужны копии всех типов инструментов, или хотя бы основных: старого итальянского одно-мануального, верджинала, французского раннего одно-мануального, нидерландских одно- и двух-мануального, французского двух-мануального восемнадцатого столетия, немецкого (копия Метке) двух-мануального...
Музыкант.укр: Расскажите о своем проекте «Екологія звуку». Как появилась идея этого проекта?
Наталия Сикорская: Проект «Екологія звуку» был задуман давно, как платформа для объединения музыкантов, которые целенаправленно осваивают и практикуют исполнительство на старинных инструментах, такой себе Коллегиум Музикум. Эта цель была реализована только частично, в течение почти двух сезонов в музейном пространстве так называемого Дома Петра Первого на Подоле.
Наверное, такая идея опоздала на тридцать-сорок лет. Все профессиональные музыканты чувствуют, насколько художественный дальтонизм свойствен настоящему времени. Срабатывают, прежде всего, мощные проекты для тысячных аудиторий с большим составом участников, “заморскими” гостями на первых ролях, ведь нынче времена шоу и конкурентных способов подачи. Музицирование как разрядка и отдых в повседневности, как элитарное удовольствие и поддержка среды для общения сейчас не в тренде. В таких условиях сложно найти мотивацию для специфических художественных объединений. Я считаю, что для Киева важно иметь такой центр, чтобы наладить контакт с аудиторией, создать круг поклонников и знатоков давних шедевров.
Музыкант.укр: Какая общая концепция и цель всех концертов? Каким образом строите программы, по каким принципам?
Наталия Сикорская: В данный момент я продолжаю проект в несколько измененном формате в музыкальном салоне Уваровского дома в Ворзеле. Это сольные клавесинные программы с рассказами, которые я готовлю по собственной системе разработки комментариев. В них синтезированы исторические, музыковедческие, биографические, инструментально-исполнительские, общие искусствоведческие аспекты исследований. Мои рассказы по стилю далеки от лекторского пафоса. Они направлены на то, чтобы обратить внимание слушателя к влиятельному автору, наиболее интересному в том или ином сочинении, или стиле.
С мая реализовано три программы: «Музичні дуелі: Двобій в палаццо кардинала Оттобоні», «Музична Трансальпіна сімнадцятого століття», «Паризьке крещендо віртуозів». В воскресенье, 25-го июня, прозвучала программа с музыкой итальянских клавиристов и английских верджиналистов конца шестнадцатого – начала семнадцатого столетий.
Музыкант.укр: Какие следующие концерты проекта в ближайшей перспективе или планируются?
Наталия Сикорская: На 15-е июля запланирован концерт «Ідеї Реформації в музиці німецького Бароко». Честно говоря, публика, которая приходит в Ворзеле на концерты, – это подарок судьбы. Общение с людьми на такой ноте доверия – это настоящее счастье.
Музыкант.укр: Как Вы относитесь к цифровым клавесинам? Играете на таких?
Наталия Сикорская: Уже по ответу на первый вопрос интервью понятно, что я лично никогда не планировала играть на электрических инструментах. Они для какой-то другой деятельности. Скажут, что это облегчит процесс перевозок, репетиций и так далее. Возможно. Но я не готова к такому упрощению. Мне рядом с клавесином не удается ставить себе коммерческие цели, но хочется познавать, совершенствоваться, лечиться и общаться. Эскейпизм? Да. Однозначно. Кто-то едет в Индию заниматься духовными практиками, чтобы вернуть себя и вернуться к людям лучшим. Кто-то делает гимнастику глубокого дыхания. У меня есть опора в старинном искусстве и науке. Меня это держит.
Музыкант.укр: Вы – также и клавесинный реконструктор-мастер. Это довольно необычно – женщина-мастер: как Вы к этому пришли?
Наталия Сикорская: На самом деле, это ошибочная трактовка. Если я могу считать себя мастеровым человеком, то только в смысле решения вопросов настройки и мелкого ремонта составляющих механики. Мой папа всю жизнь что-то фантастическое создает, поэтому руки у меня ко всяким отверткам, ножовкам и другим приборам стоят как надо.
Музыкант.укр: Над каким инструментом работаете сейчас – что в процессе работы, и в чем трудности?
Наталия Сикорская: Планировать реставрационные работы привезенного молоточкового клавира мне помогают мои друзья – настоящие мастера. А исполнение ответственных работ сейчас взял на себя Вадим Викснин, известный киевский музыкальный мастер.
Музыкант.укр: Вы защитили диссертацию на очень интересную тему «Клавирная музыка Барокко в редакциях второй половины девятнадцатого века: становление исторического исполнительства». Историческое исполнительство – что это такое? В чем его суть и особенности? Какой материал Вы выбрали для работы, и как к нему подошли?
Наталия Сикорская: В точном названии работы – «становление исторически информированного исполнительства». Такой термин, вместо названия «музыкальная аутентика», приблизительно два десятилетия назад вошел в профессиональный лексикон. Он определяет деятельность синтетичного музыковедчески-исполнительского направления, в котором отображаются разные аспекты старинного музицирования, от инструментария до особенностей музыкального мышления и эстетики специфических средств выразительности (на сайте Национальной музыкальной академии имени Чайковского опубликован полный текст моей работы).
Один из центральных выводов – во второй половине девятнадцатого века старинное музыкальное наследие усваивалось отдельными деятелями с теми же интенциями и подходами, какие позже стали центральными для развития направления аутентичного, или, иначе, исторического исполнительства.
Музыкант.укр: Еще раз искренне поздравляем с победой в конкурсе имени Ванды Ландовской. Какой была атмосфера?
Наталия Сикорская: Атмосфера была прекрасной. Этот конкурс придумали и организовали музыканты, которые по-настоящему болеют за продолжение и выживание нашего музыкального языка. Их вдохновляет директор фестиваля и конкурса имени Ванды Ландовской, клавесинистка Маргерита Порфидо.
Создано несколько категорий для участников разного возраста, разного уровня образования. Слушать, как детвора играет на клавесине – несравнимое ни с чем удовольствие. Они такие естественные и эмоциональные, и некоторые просто с молниеносным мышлением и точным слухом и чутьем, что и нужно для нашей профессии. Я не планировала заранее эту поездку на конкурс. Я редко могу спланировать какие-то поездки по личным делам. А тут стечение обстоятельств: выходные и билет супердешевый нашелся. Решила поучаствовать в главной категории – «Премия Ванды Ландовской» (сольная программа исполнителей без возрастных ограничений). Получилось практически как импровизация, хотя очень хорошо подготовленная.
Музыкант.укр: Как Вы думаете, конкурс влияет на рост и развитие участников?
Наталия Сикорская: На развитие, в первую очередь, влияет среда. На любом конкурсе всегда можно услышать и почувствовать уровень и мастерство коллег. А победу в большинстве случаев обеспечивает внутренняя дисциплина, концентрация, умение рассчитать, выстроить программу, управлять энергетикой своего публичного “высказывания”. Иногда работает фактор фона. Но это все и так всем известно.
Музыкант.укр: Как Вы считаете, по каким критериям оценивается игра клавесинистов? Какие исполнительские моменты слушатель должен “ловить” и на что обращать внимание, когда слушает клавесинную музыку?
Наталия Сикорская: Это очень интересный вопрос. Считаю, что центральный критерий – сочетание пластичности, гибкости музыкальных фраз, органично наполненных аффектами, их детальная артикуляционная проработка. А также – это музыкальная дисциплина, которая проявляется в темповых константах либо их осознанном избегании, в “прорисовке” границ синтаксических конструкций. Так или иначе, если Вы чувствуете непрерывный однообразный поток звуков, который вызывает ассоциацию с шумом печатной машинки, можете смело доставать номерок и идти в гардероб.
Не нужно оценивать игру по положению корпуса и поведению клавесиниста во время игры. Наш инструмент ограничивает исполнителя во внешних артистических эффектах, например, спонтанных раскачиваниях, поворотах корпуса и головы, потому что мануальная техника очень сложная. Некоторые сочинения ставят такие задачи для сноровки и точности, что на ум приходят сравнения с цирковым искусством. Иногда аффект пьесы настолько динамичен, что поддаешься импульсу и мгновенно “расплачиваешься” за это неточным ритмом либо текстовой ошибкой, небрежным звучанием. Каждый раз приходится решать, что важнее…
Принципиально: если на концерте Вы задумались, а не возмутились – исполнитель прекрасен!
Написать комментарий